Ненавижу слово «толерантность». За ним прячут все самое гадкое, мерзкое и отвратительное. Все то, что никогда не поместится в рамку воспитанности, образованности, культуры, эстетики и даже адекватности. Орудуя «толерантностью» нас вынуждают терпеть поступки, которые у любого здорового человека вызовут презрение и отвращение. Быть тупым хамом — теперь не позор, а стиль жизни и все обязаны это уважать.
Так недавно я должна была быть толерантна к сброду блатных и шайке нищих, которые собрались под моим балконом ранним воскресным утром и вопили как дикари. Реакцией на замечание «Какого черта вы разорались?!» стали обиды и возмущения. «Как же так? Тут же дееетиии?! Какая бессовестная, еще и орет на бедных ребятишек! Они ведь просто играют!». В моем детстве за крики под окнами прописывали крепкий подзатыльник, а перед теми, кому доставили неудобства, обычно извинялись. Но сейчас почему-то вместо классического «леща» выдают порцию толерантности и обязательно чувствуют вину. Не приведи господь детинку как-то травмировать.
Помню в школе, после уроков, мы дурачились на скамейках возле жилого дома. На балкон четвертого этажа вышел дед, выкрикнул нетолерантно-матерное нечто и стал швырять в нас картошку. Пока мы покидали место происшествия он успел набрать в ведро воды. На нас попали лишь брызги. Мы со смехом и криками убежали, но с тех пор под окнами больше не шумели. Так формировалась совесть и уважение к окружающим. Нынче деда бы крепко достали дето-защитники, рассказами о травме, которую он нанес шумным школьникам. Дед может и перегнул, но только вот вопрос в том, что в момент проявления толерантности воспитывается в «жертвах уличного террора»? Кем вырастут эти дети? Как они приспособятся к жизни в реальном мире?
Что касается воскресения и жертв моих возмущений, то изначально я решила плюнуть на это слюной и ушла гулять с собакой. Но надежда на то, что на обратном пути я никого не застану, была ошибкой. К балагану присоединились трудяги из детского центра. Я рискнула подойти к начальнице и задать вопрос: «В моем понимании воспитанные люди воскресным утром не орут под окнами и уважают других?!». В ответ мне натолкали полную пазуху, очень громко и почему-то совсем нетолерантно. Утратив надежду получить свою дозу толерантности я ушла домой. Наблюдая с балкона за развитием ситуации я осознала всю безнадежность положения. У тротуара остановился большой автобус и балаган забурлил еще сильнее. Взрослые ухватились за чемоданы и рванули на погрузку, а дети с воплями бросились занимать места в салоне. Через клумбу пролегал самый короткий путь к транспорту и сотня орущих человеков толкались между деревьями, роняя чемоданы в траву. Трудяги из центра направляли живую массу спотыкаясь о свежие деревца. Надо быть толерантной: подумала я. Они ведь приезжие и не знают, что по клумбам в Одессе не ходят… Сделав пару памятных фотографий, я бросила их на печать. Из домашнего принтера вылезло два листа А4 с черно-белыми снимками. Автобус тронулся, провожающие переступили через ограждение, вернулись на тротуар и разбрелись. Я спустилась и встретила крикливую директрису.
— У меня для Вас подарок. Вы очень хорошо получились на фото и я никак не могу позволить себе их просто выбросить.
— Что это?
— На них так хорошо видно, как ваш центр дружно вытаптывает городские клумбы…
Мадам сконфузилась, но решила, что лучшая защита — нападение и предприняла попытку меня обвинять в НЕтолерантности. «Они же дети, Вы их напугали своими замечаниями! Как Вы посмели…?» и все в таком духе. Я долго слушала ересь, а после спросила: «Хорошо, допустим я напугала детей, мы исключим мои впечатления от пробуждения и вопли огромной толпы под окнами. Но чему вы сами учите этих детей? Дружно топтать клумбы, за которыми кто-то ухаживал? Просто сказать ребенку, что воскресным утром люди спят — это разве не возможность воспитать в нем выдержку и уважение к другим? Почему не отойти на двадцать метров, туда, где нет жилых домов и несколько учреждений — это травма? Обойти клумбу по асфальту — и это травма? Странная у вас толерантность какая-то…». Мадам ощущала себя ужом на сковородке и явно нервничала, но я решила не добивать и выйти на путь примирения. Мы договорились, что клумбу уберут дети в рамках субботника. Но, как говорится, осадочек остался…
Я ненавижу слово толерантность. Она потворствует деградации. Не нужно думать: если ты тупой — остальные будут толерантными и ты об этом не узнаешь. Не нужно себя сдерживать: если ты невоспитан — другие будут толерантными и тебя будут терпеть. Не нужно развиваться, учиться, осознавать себя частью общества и учитывать мнение и чувства окружающих: вообще ничего этого не нужно! Просто будь — жри как хочешь, гадь где нравится, ходи как вздумается, рисуй на себе что заблагорассудится, плюй другим в лицо: все равно все обязаны быть толерантными и терпеть твою ничтожную идентичность. Ведь ты личность! Ты уникален и неповторим в том, как прожигаешь свою жизнь и отравляешь жизнь других. Не читай, не расти, не развивайся — это сложно. Чем больше ты эпатируешь и разрываешь шаблоны — тем ты уникальнее. И ничего, что это просто гадко и отвратительно — прогрессивные толерантные люди все «схавают» и добавки попросят.
Общество не может сделать тебе больно, потому что толерантность. Но раз тебе не больно — нет мотива расти над собой, нет стандартов, которым стоит соответствовать и они тебя не травмируют. Нет риска стать изгоем или не дай бог уподобиться большинству, а как следствие нет страха и боли. Общество отныне принимает тебя таким, какой ты есть — уникальным, тупым и гадким. Толерантный социум включает в себя все дерьмо, на которое способен человек и ничего не требует взамен, разве что терпеть дрянь, которую изливают уникальные, но недоразвитые личности. Старые стереотипы отброшены, но возникают новые — это обязательства принимать всю происходящую вокруг гадость и считаться с этим. Давать мерзости место в своем мировосприятии — это обязательное условие. Если прошлые стандарты вынуждали развиваться, обогащать себя интеллектуально, духовно, совершенствоваться физически, то сейчас — все наизнанку. Нынешняя норма — мораторий на развитие и табу на отказ от мерзости и глупости.
Когда и как все это подменили?
Когда-то подобное было немыслимо, потом стало аутентично, теперь — толерантно, дальше — неизбежно? Инволюция и разрушение, гниение ума и атрофия души. Кто вырастет в таком обществе? Кто будет врачом, а кто — учителем? Как будет организована жизнь этих выросших в толерантности? Какими будут их дети? А будут ли?
Ох уж эти Окна Овертона…